Интервью перед началом сезона 1996 года.

        Однажды, вспоминая гонку в Аделаиде-94 и столкновение, сделавшее Михаэля Шумахера чемпионом мира, а его, Хилла, знаменитым пилотом Формулы 1, Дэмон сказал:"В той гонке я сделал единственно возможный выбор. Хоть результат и получился неутешительным, мне себя упрекнуть не в чем".

        Похоже, это стало его судьбой — всегда и везде делать единственно возможный выбор, выбор, который обрекает не столько на славу и известность, сколько на тяжкое бремя ответственности. Сын знаменитого отца, два года бывший скромным тест-пилотом "Вильямса" без малейшей реальной надежды когда-нибудь сесть в кокпит этой машины в гонке, в 93-м он стал призовым пилотом: его усадили за руль второго "Вильямса", рядом с Аленом Простом, скорее всего, просто потому, что кто-то же должен водить вторую машину... А в 94-м он, нежданно-негаданно оказавшись в роли лидера знаменитой, но находившейся в состоянии полупрострации после
Имолы команды, пережил один из самых сложных и самых трагических сезонов в своей жизни.

— Да, тогда в 94-м, в Аделаиде, я упустил чемпионский титул, — говорит двукратный вице-чемпион мира. — Но сейчас абсолютно честно могу признаться в том, что чувствовал тогда и чувствую сейчас: я не был бы слишком рад выигрышу — обстоятельства в том чемпионате складывались не те, какие я бы выбрал. Мы потеряли Айртона... И тот факт, что Шумахер выигрывал гонки и набирал, набирал, набирал очки, меня совершенно не трогал. Наверное, зря — в конце сезона потерянное пригодилось бы... Но хочу непременно отметить, что своей работой в 94-м я вполне доволен. Я не принижаю ничьих заслуг, в том числе и своих собственных, ни в
чьих глазах. Я был вынужден с листа играть по новым правилам и на совершенно новом для себя уровне!

— С каким чувством вы ждали наступления сезона-95?

— Довольно бодро, развлекая себя мыслью: если у меня получилось в прошлом году, почему не должно получиться сейчас? Я знал, что  машина   хороша,  что   "Рено"    надежен — на тестах все шло как по маслу: всю зиму у меня не было на сей счет ни малейшего сомнения! Кроме всего прочего, "Рено", хотя и лучший мотор в Формуле 1, но на "Бенеттоне" в 95-м его только-только установили — и в этом тоже было наше преимущество. Поэтому-то прошлой весной в Бразилию я летел как  на крыльях: у меня — лучшая машина, за мной - лучшая команда, которая знает, чего она стоит! Потом — вы ведь помните — вылет из-за поломки подвески... Кто бы мог подумать, что такого рода проблемы станут закономерностью? Я выкинул мысли о неудаче из головы и начал готовиться к следующей гонке. Казалось, это сработало — в Аргентине и в Имоле я выиграл и — впервые в жизни! — возглавил общий зачет чемпионата мира! А потом была Барселона, где "Бенеттон" вдруг стал чудовищно конкурентоспособен — и с того момента оставался таким всегда. Я надеялся, что моя команда как-то на это отреагирует, но мы, напротив, продолжали терять темп. Все сломалось... Очковый отрыв рос как на дрожжах! Это было какой-то мистикой: мы тестировались как безумные — к середине сезона я намотал кругов больше, чем за предыдущие два года — но это не помогало!

— Видимо, пиком возможных неприятностей было столкновение с Шумахером в Сильверстоуне?

— Я очень хотел выиграть в Великобритании и, вероятно, сделал для этого все возможное. Но... Я был на пределе, к тому же чудовищное давление со всех сторон... И я сделал пару непростительных ошибок... Это столкновение было ну совершенно некстати! Я ведь чувствовал, что после Сузуки-94 и Аделаиды того же года во мне лично и в моем пилотировании что-то изменилось...

        Герой двух волнующих гонок сезона-94, Сузуки и Аделаиды, год спустя Хилл подошел к финалу чемпионата оплеванным родной британской прессой и — что главнее — без малейших шансов выиграть чемпионат. Он совершал ошибки — в этом нет сомнений. У него возникали проблемы с надежностью автомобиля — в этом тоже нет сомнений. Удача оставляла его именно в те моменты, когда он больше всего в ней нуждался — и это сомнению не подлежит! Да неужели же он все это заслужил?! Чертовски несправедливо! Совсем немногие знают, насколько тяжко дался ему первый полный сезон в ранге первого номера топ-команды...

        Но диспозиция изменилась. Это стало ясно еще после Аделаиды. Даже накануне финальной гонки сезона-95, к которой Дэмон Хилл подошел под впечатлением от шока на Сузуке..."Между Сузукой и Аделаидой,— говорит Фрэнк Вильямс, — Дэмон провел две недели каникул на острове Бали. Я не знаю, что он там делал, но когда мы встретились в Австралии, это был совсем другой человек. Ему не нужно говорить о том, что он — великий гонщик, в чем постоянно нуждается абсолютное большинство пилотов Ф1. Он провел потрясающий уик-энд с командой — и выиграл гонку. И дал нам возможность провести зиму с этим волнующим и приятным воспоминанием!"

— В течение всей минувшей зимы, — тонко улыбается Дэмон Хилл, — я был "тем парнем, который выиграл в Аделаиде!" Чрезвычайно приятное ощущение. Даже несмотря на то, что победа эта далась неожиданно легко, а ведь я настраивал себя на изнурительную и долгую борьбу. Для команды это был глоток свежего воздуха, который должен был помочь!

        После той австралийской гонки Хилл до некоторой степени сохранял почти полное инкогнито, отказываясь от интервью (даже в высшей степени дорогой и престижный для любого гонщика приз журнала Autosport лучшему британскому пилоту он получать в Лондон не приехал и на церемонии присутствовал лишь с помощью телемоста!) и уединившись с женой Джорджией и детьми в своем новом доме в Дублине. Зимние месяцы прошли в тестах, в пересмотре отношений с командой и внутри команды, разработке стратегии и тактики, в доводке машины. Все нужно было обговорить и предусмотреть. Не только в отношении самого себя — но и в отношении нового партнера по команде Жака Вильнева тоже.

— Вы знаете, он мне нравится, — лукаво щурит темные глаза под черными бровями Хилл. — Общаясь с ним, легко забыть, что Жаку всего-то 24 года! Он производит впечатление своими задатками, скоростью в первую очередь. Но еще он весьма воспитанный и любезный молодой человек. Он искренне наслаждается в Формуле 1 всем, что для него ново. Считаться с ним и его интересами нужно уже сейчас, а совсем скоро он станет, возможно, главной силой в наших гонках.

— Принцип "Вильямса" — равное отношение и равное снабжение обоих пилотов — в случае с Вильневом может снова оказаться проигрышным для вас...

— Да, конечно, некоторые команды работают иначе. И, возможно, этот путь и в самом деле более выигрышный, но он не подходит "Вильямсу" — я это прекрасно знаю. И, раз я работаю в структуре "Вильямса", значит, такой путь не подходит и мне. Надеюсь, правда (лукаво улыбается), что в этом году, к примеру, "Бенеттону" уже не удастся сполна воспользоваться преимуществом работы с одной машиной.

— Ваша подготовка к сезону-96 заметно отличалась от той, которая была накануне 95-го?

— В прошлом году вся моя подготовка пошла насмарку! В промежутках между тестами я сначала совершал промоушн своей книге, вышедшей в Англии, потом — настоящую кругосветку с "Ротманс", постоянно присутствовал на каких-то церемониях по вручению мне каких-то наград... Мне некогда было вспомнить о себе! Дом в Дублине мы купили еще в прошлом году, но я за восемнадцать месяцев был в нем всего три раза! Давление на меня было просто ненормальным, но тогда я ничего не мог изменить.

— Но, видимо, в середине и особенно в конце прошлого года прессинг еще более усилился — не только со стороны, но и внутри "Вильямса"... Как с такой ношей справляются?

— (Осторожно.) Могу сказать только, что я был совершенно не готов к такому повороту событий. Это было слишком — ведь, когда имеешь шансы бороться за чемпионский титул, и так чувствуешь себя не слишком комфортно. Этого, кстати, никому не понять, кроме тех, кто испытал подобное чувство на собственной шкуре. Я говорил по этому поводу с Аленом Простом — он согласился со мной. Он
знает, о чем я говорю! Но он еще и успокоил меня немножко, когда сказал — трудно, почти невозможно на протяжении всего сезона сохранить одинаковый уровень выступлений: схватка за корону — это всегда череда взлетов и падений.

— Но, видимо, вам падать уже просто некуда: Фрэнк Вильямс сказал, что вторых мест с него уже хватит... Да и пресса, и чемпионы прошлых лет, словно сговорившись, называют вас главным фаворитом стартовавшего чемпионата. К чему присоединяются — почти единогласно — ваши соперники во главе с Михаэлем Шумахером...

— Признаюсь, ощущать себя безусловным фаворитом любопытно. Хотя, с моей точки зрения. это означает толькото, что мы прекрасно подготовились к сезону, я здоров и готов к борьбе (улыбается) Надеюсь, что Хилл и "Вильямс" будут большой силой!

— Похоже, только два гонщика из тех, с кем вам придется соперничать в нынешнем сезоне, тактично избегают того, чтобы взваливать на вас ношу досрочного чемпионства... Речь о Жане Алези и Герхарде Бергере.

— (После паузы с улыбкой.) А вы думаете, мне охота ввязываться в соперничество с ними? Хотя именно их я ожидаю увидеть в роли главных оппонентов. Это будет очень вязкая борьба — Жан страшно голоден, да и Герхард еще не выиграл столько гонок, сколько хотел бы. Мы по опыту знаем: "Бенеттон" в высшей степени профессиональная команда. Впрочем, если выбирать соперников, я, скорее всего, Алези и Бергера и выбрал бы.

— Словесные баталии с Михаэлем Шумахером, которые вы, по утверждению, скажем, Фрэнка Вильямса, проиграли, были вам неприятны. От сезона-96 вы не ждете чего-то похожего?

— Так естественно, когда соперники пытаются побольнее уколоть друг друга... Но, честно говоря, мне не хотелось бы снова быть вовлеченным в словесную дуэль — мне не нравится прибегать к оскорблениям. Даже если меня к этому вынуждают. Может, это звучит по-детски, но я хочу сосредоточиться на том, что делаю, а не на том, что говорю я или говорят про меня.

— Вы не боитесь быть откровенным с прессой?

— Обычно в общении с журналистами я и в самом деле стараюсь держать свои чувства при себе. Но теперь чувствую — ничего не потеряю, если начну говорить то, что думаю. Хотя для того, чтобы повысить свои шансы на успех, мне и необходим определенный такт.

— Вы верите Шумахеру, когда он говорит, что не рассчитывает в этом году бороться с вами за победу в чемпионате?

— Я не думаю, что он искренен. И не удивлюсь, если "Феррари" поедет лучше, чем они предсказывают и чем думает большинство людей. Шумахер всетаки очень профессиональный парень. К тому же уверен — те громадные деньги, которые вложены сейчас в эту команду, рано или поздно начнут работать. Хотя он, безусловно, прав в том, что старается сконцентрировать внимание на существующих сейчас проблемах.

— Значит, угроза того, что ваши стычки с Шумахером наподобие Сильверстоуна, Спа или Монцы прошлого года повторятся, не исчезла?

— (Смеется.) В прошлом году между нами существовало просто-таки физическое притяжение! Было бы неплохо чуть-чуть освободиться друг от друга. Впрочем... Если между нами окажутся возможными пара-тройка чистых гонок колесо в колесо, я не стану возражать: Михаэль, бесспорно, блестящий гонщик! Я даже не прочь кое-что у него позаимствовать...

— ?..

— Он ведь талантлив — или я не прав? Хотя если уж выбирать, то я взял бы черты тех, перед кем преклоняюсь: каллиграфический стиль Алена, чутье и интуицию Айртона, отвагу Найджела... Это была бы поистине неповторимая комбинация!

— Пилоты "Бенеттона", Шумахер, Вильнев... Кого еще вы видите в числе возможных соперников?

— Большой сдвиг предвижу со стороны "МакЛарена". Думаю, что самая неудачная полоса для них уже закончилась, тем более что у них теперь есть Дэвид Култхард, которому нельзя не воздать по заслугам. Он уже показал, что является пилотом мирового класса, быстр и хочет побеждать — и в один прекрасный день выскажет свои претензии на чемпионство.

— А что вы думаете — только честно — о самом себе и своих реальных шансах на то, чтобы оправдать такие лестные и такие тяжкие авансы, выданные в ваш адрес формулической общественностью? Вы сильно изменились по сравнению с 95-м?

— Совсем не изменился, остался прежним. За тем лишь исключением, что веду себя намного осторожнее, учитывая опыт 95-го, 96-й будет моим четвертым полным сезоном в Ф1. Я могу стать чемпионом мира, но могу и не стать... Не знаю. Но постараюсь отдать ради этой цели все силы. После того, как я остановил машину на финише Гран При Австралии прошлого года, для меня начался новый сезон. Что бы ни случилось, я знаю, что это будет лучшее, на что я способен. Всю зиму, пока занимался велосипедом, греблей, работал на тренажерах, я думал о гонках, о сезоне-96, о машине — эти мысли всегда со мной, отвлечься от них я могу минут на пять, не
больше. Я полностью сфокусирован на моей работе. Насколько помню, моей целью всегда был титул чемпиона мира, и я еще надеюсь ее достичь. В некотором смысле вся моя внутренняя жизнь подчинена именно этому. Все, чем я занимался последние десять лет, лишь прелюдия к борьбе за корону в Ф1. Если попытаться одним словом передать мое состояние в эти годы, то, наверное, этим словом будет одержимость. Именно этим в немалой степени обладал мой отец. 95-й был трудным годом, я совершил много ошибок — и я сам, и команда. Надеюсь, что необходимые уроки из них я извлек. Я стараюсь быть честным с самим собой — ведь только в этом случае можно что-то исправить. Что толку обманывать самого себя? Мы с Фрэнком много разговаривали минувшей зимой — обо мне, о наших планах, о наступающем сезоне. Я тоже рассказал ему, какой вижу команду и пути ее совершенствования. Только вместе мы сможем добиться лучшего результата.

— Вы считаете, что Формула 1 командный вид спорта?

— Сейчас более, чем когда-либо прежде. Посмотрите на "Бенеттон"... Именно поэтому так важно знать - у тебя за спиной надежные парни. Я - часть команды, они - часть меня. Только так. И никак иначе!

Специальный выпуск газеты "Спорт-Экспресс"- "ФОРМУЛА-1", 1995 г.